Хранители Времени. История одного произведения

прошлом году его участникам была выделена комнатка на стенде Greubel Forsey, а в этом они получили полноценный мини-стенд по соседству с «Квадратом Часовщиков» под вывеской Time Aeon Foundation. Мы встретились с двумя главными действующими лицами «Рождения Часов» (именно так переводится название проекта)– легендой часового искусства Филиппом Дюфуром и его преемником Мишелем Буланже – и поговорили об их благородном содружестве.
– Добрый день, господа. Расскажите, пожалуйста, как начинался ваш проект, Как в нем появился никому ранее не известный Мишель Буланже.
Ф.Д. – Он начался около 15 лет назад с создания Фонда Time Aeon, в который входили Робер Гребель, Стивен Форси, Кари Вутилайнен, Вьянни Альтер и ваш покорный слуга. Фонд осуществил ряд совместных работ с Minerva и Harry Winston, но они, увы, не имели успеха.
В 2010 году мы со Стивеном и Робером решили снова предпринять какие-то конкретные действия, чтобы сохранить и приумножить ремесленные часовые традиции, которые в наше время стремительно теряются и безвозвратно уходят в прошлое. Я уверен, что у практикующих часовщиков есть моральный долг перед предшественниками, от которых они унаследовали свое ремесло. Так и родилась идея проекта Naissance d’Une Montre, целью которого было создание часов традиционными ремесленными средствами, без использования современных станков и технологий…
М.Б.: – Маленькое уточнение: единственным исключением стало использование на стадии проектирования компьютерных дизайнерских программ.
Ф.Д.: – После этого мы стали искать людей, которые бы согласились с нами работать. Кандидатуру Буланже предложил Робер, который когда-то практиковался в мастерской его отца. Мишель преподавал часовую механику в парижском лицее Дидро, однако любезно согласился ради нас взять трехлетний академический отпуск. Причем расклад вышел очень интересным – мы представляем три разные национальные школы: швейцарскую, французскую и английскую. Получился такой «плавильный котел» ремесленно-культурных традиций.

Раз в месяц Мишель приезжал к нам в Ла-Шо-де-Фон из Парижа, и мы делились с ним своими знаниями, обсуждая конструктивные и функциональные особенности проекта. Собственно, тут и пригодилось программное обеспечение, сэкономившее нам массу времени. Первые два года у нас ушло на притирку к друг другу и понимание того, что мы хотим получить в конце концов, а первый результат своей работы мы показали только в 2016 году на SIHH. И когда люди увидели, что у нас получилось, мы вдруг обрели массовую поддержку со стороны. Нами заинтересовались ведущие торговые дома мира, заявившие о готовности продавать наши часы без маржи, не зарабатывая на них. В итоге проявил интерес и аукционный Дом Christie’s, взявший на продажу прототип, который был продан в мае прошлого года в Гонконге за рекордную и неожиданную для нас сумму в 1 450 000 швейцарских франков. Мы были очень тронуты, когда нашу работу оценили столь высоко. Всего же мы планируем сделать 11 экземпляров… Все они, кстати, уже предзаказаны.
– То есть сейчас вы работаете над оставшимися 10 экземплярами?
М.Б.: – 11 – это не считая проданного в Гонконге прототипа, или, как мы его называем, Montre d’Ecole (строго говоря, был еще один прототип, но его мы не завершили, и он так и остался недоработанным экспериментальным образцом). А работу над первым экземпляром мы завершили буквально за два дня до открытия SIHH-2017, и я уже перешел ко второму. Мне активно помогают мастера Greubel Forsey, которые также учатся у наставников.
– Все 11 штук будут одинаковыми?
М.Б.: – Почти. За исключением мелких деталей, в зависимости от пожеланий клиентов. Если учитывать их, то фактически каждый экземпляр можно считать уникальным.
Ф.Д.: – Чтобы популяризировать наш проект, мы представляем его на крупнейших часовых выставках мира: в Мехико, Дубае, Женеве. Продвижением проекта занимается Фонд Time Aeon, подключившийся после успеха на Christie’s и устроивший нам место на SIHH. Сейчас мы присматриваем следующую кандидатуру для передачи знаний от уходящего поколения часовщиков и плотно работаем с ними на Салоне. У нас их трое: швейцарка, финн и француз; кого выберем – пока не знаю.
Более того, под эгидой Фонда у нас возник еще один аналогичный проект, в котором принимают участие немецкие мастера, энтузиасты традиционалистского подхода к часовому ремеслу. Недавно они собрали изготовленный на старинных станках первый экземпляр наручных часов, который также привезли на SIHH.

К слову, Мишель возобновил свою преподавательскую деятельность и уже активно передает накопленный опыт своим студентам, которых у него сейчас 45. И именно это, а не материальный результат нашего сотрудничества, представляется мне главным итогом проекта. Мы выбрали Мишеля как раз потому, что он имеет возможность нести свет знаний молодой смене, которая их сохранит и приумножит. Конечно, мы могли найти где-нибудь в горах гениального мастера от Бога, но на нем бы все, скорее всего, и закончилось…
– Чем займетесь, когда будет завершен последний, 11 экземпляр?
М.Б.: – Пока так далеко мы не заглядывали. Нас по-прежнему четверо, но я уверен, что продолжу надоедать своим партнерам (смеется).
– Филипп, скажите, как поживает Ваш именной бренд. Сколько часов в год успеваете сделать?
Ф.Д.: – Мало (улыбается). Несколько экземпляров Simplicity находятся в работе; в прошлом году построил один Grande Sonnerie, в этом планирую сделать еще один. Я всегда работал без помощников, но в прошлом году ко мне присоединился коллега, который после 40 лет стажа в Audemars Piguet решил провести пенсионные годы в моем ателье. Он приходит ко мне каждое утро и продолжает учиться ремеслу – потому что он никогда не занимался комплексным изготовлением часов, только сборкой. А у меня все начинается с изготовления деталей.
– Кстати, что конкретно вы изготавливаете и что закупаете?
– Для Duality и Grande Sonnerie я делаю все, а для Simplicity некоторые детали – в частности, ангренаж закупаю на стороне. Потому что для меня это – серийное производство, которое надо как-то оптимизировать.
– Вы знаете, сколько всего часов продали за свою карьеру?
– Думаю, 200–225 штук, включая карманные часы, которые я в свое время делал для Audemars Piguet. Сегодня рынок требует уникальные вещи. Клиенты отлично разбираются в теме и часто приходят за покупкой с увеличительными стеклами и рассматривают каждый миллиметр механизма. Нынешнего клиента не проведешь и не обманешь красивыми историями, он все прекрасно понимает и знает, что ему нужно. В ноябре 2016 года мне было очень приятно, когда я узнал, что три моих Simplicity производства 2002–2003 годов были проданы с аукционов Christie’s и Phillips за 220, 255 и 260 тысяч франков при исходной розничной цене около 40 тысяч. Невероятно! Я искренне рад за тех, кто так удачно их продал, потому что эти люди оказали мне доверие 15 лет назад и поверили в мой талант.
– Мишель, а Вы не собираетесь открывать свое дело?
М.Б.: – Все возможно (улыбается). Я размышляю над этим, но моя миссия на данный момент – преподавание. И еще хотелось бы добавить: работа независимых часовщиков сегодня признана всеми. Она тяжелая, но, если вы упорно работаете, вы добьетесь успеха, и это вдохновляет тех, кто только собирается посвятить себя часовому искусству.