ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ PARMIGIANI FLEURIER СТИВ АМШТУЦ – ОДИН ИЗ НОВЫХ УПРАВЛЕНЦЕВ, ОТВЕТСТВЕННЫХ ЗА ПЕРЕФОРМАТИРОВАНИЕ ПРОИЗВОДСТВЕННОЙ И МАРКЕТИНГОВОЙ ПОЛИТИКИ БРЕНДА. ЕГО УЧАСТИЕ В РАЗРАБОТКЕ TYPE 390 НЕ СТОИТ ПЕРЕОЦЕНИВАТЬ, А ВОТ ЕГО РОЛЬ В ФОРМИРОВАНИИ НОВОГО ОБРАЗА КАМЕРНОГО ПРОИЗВОДИТЕЛЯ ОГРОМНА.
В новой структуре управления Parmigiani Fleurier отсутствует пост президента – его обязанности разделены между тремя директорами. Одним из них, ответственным за продажи и маркетинг, стал Стив Амштуц.
менно с него фонд Sandoz будет напрямую спрашивать в случае неуспеха и именно ему достанутся все лавры, если все запланированное пойдет, как задумано.
– Добрый день, Стив. Скажите, что происходило с брендом последние два года? После ухода Жана-Марка Жако казалось, что PF исчез с радаров…
– Было две фазы. В конце 2015 – начале 2016 года многие управленцы покинули компанию, и прошлый год стал переходным. То есть мы пересматривали стратегию развития, перегруппировывали коллекционный ряд, переосмысливали приоритеты. И на это ушел целый год – мы его не потеряли, но потратили на важные фундаментальные перестроения. К концу 2016 года управляющий комитет был готов – я вошел в него последним. Группа решила обойтись без президента, разделив его обязанности между тремя директорами: финансовым, производственным и по продажам и маркетингу (это я). На SIHH-2017 был представлен обновленный бренд, основной задачей которого стало расширение продукции в ценовом сегменте от 10 до 15-20 тысяч франков. Почему? Потому что, как нам кажется, конъюнктурный момент требует от всей индустрии, и нас в том числе, более доступной продукции…
– Но общий производственный объем вы не увеличивали?
– Нет, объем остался прежним. И снижения цен на уже существующие модели тоже не произошло. Эта стратегия длится уже почти год и оказалась исключительно успешной. Стальная Tonda, новый Metrograph, хронометр Toric показали прекрасные результаты на рынке, а в случае с хронометром Toric продажи опередили прогнозы в два раза! Могу сказать, что 2017 год стал для нас очень успешным.
Что касается маркетинга, то я вынужден не согласиться с вами, что Parmigiani Fleurier «ушел с радаров». В России – возможно, но в глобальном плане нет. Наша маркетинговая политика базируется на трех китах. Первый – новая рекламная кампания, которая доказала свою эффективность в том числе в интернете. Вторая – новый сайт, и третья – активная работа в социальных сетях по всему миру. Показатели – отличные, как по переходам на сайт, так и по числу фолловеров.
– И это реально помогает увеличивать продажи?
– Конечно! Люди узнают про бренд, о продукте и, в конце концов, многие приходят в магазины, чтобы посмотреть на то, что увидели в интернете. Рост продаж в 2017 году приблизился к 20%! На SIHH в январе мы расскажем о том, что собираемся делать в будущем. Еще раз повторю: мы провели огромную работу, и ее результаты впечатляют. Возможно, в России это еще не так заметно, потому что мы допустили ряд ошибок на вашем рынке и, закрыв бутик, не предложили ему полновесную замену. Но мы видим, что россияне продолжают покупать наши часы в Порто-Черво, Дубае, Лондоне, Куршевеле, Санкт-Моритце и так далее и хотим как можно быстрее возобновить активность непосредственно на российском рынке. Да, в вашей стране имидж бренда немного «запылился», но с ним не связано никаких негативных ассоциаций. Нам просто надо стереть эту «пыль» и начать работать.
– Почему, по-Вашему, возникла необходимость в переходном периоде? Какие ошибки были допущены прежним руководством? Правда ли, что бренд выпал за рамки трендов и почивал на лаврах?
– Непростой вопрос… Когда я пришел в Parmigiani, я понял, что стиль ведения бизнеса в компании устарел для современного рынка. Дела велись степенно, без особого внимания на инвестиции и прибыль. В сытые годы такой подход вполне оправдан: когда рынок растет, ты по-любому растешь вместе со всеми и имеешь право на ошибку. Но когда рынок сужается, такого права нет. Потому что, если ты недостроил фундамент, в один прекрасный момент окажется, что тебе некуда класть кирпичи, чтобы строиться выше. Из-за ошибок в стратегии развития мы вошли в кризис с гораздо большими потерями, чем другие бренды. Представьте себе, что вы плывете на яхте и видите приближающийся шторм. Если вы не подготовите должным образом такелаж, вы останетесь без парусов. Так вот, PF не подготовился к «шторму» так, как, возможно, следовало бы. Сейчас мы завершаем ремонт «судна», но на некоторых рынках вроде российского работы еще не закончены.
– Вы прирожденный дипломат.
– Я просто стараюсь никогда никого не критиковать по той простой причине, что решения всегда принимаются при определенных обстоятельствах, и, возможно, то, чем мы занимаемся сегодня, через пять лет покажется нашим преемникам сущей ерундой. Невозможно рассматривать что-либо вне контекста. Руководство Группы попросило нас улучшить положение дел, и мы его улучшили.
– Как Вы получили этот пост? Насколько неожиданным стало для Вас предложение от группы Sandoz?
– На самом деле все было наоборот: я узнал, что Parmigiani Fleurier ищет кандидата на пост управляющего и написал заявление. На тот момент я жил в Швейцарии и работал на датскую дизайнерскую фирму Georg Jensen. Мне хотелось найти место работы поближе к дому – причем не обязательно в часовой отрасли, но с моим послужным списком устроиться в Швейцарии не в часовой отрасли довольно проблематично (улыбается). Должность коммерческого управляющего подходила мне идеально, и я подумал, что судьба дала мне шанс. Тем более, что я прекрасно знал историю Parmigiani, и я относился к бренду с большим уважением.
– У вас когда-нибудь были часы Parmigiani Fleurier?
– Нет, но я всегда хотел их иметь (улыбается).
– А какой ваш любимый часовой бренд? Помимо PF, разумеется.
– Еще один интересный вопрос (улыбается). На 40-летие я подарил себе Zenith El Primero Grand Open. Не могу назвать себя поклонником Zenith, но мне очень нравится El Primero. Модель была выпущена в период Тьерри Натафа, которого я знаю лично, и это добавляло часам ценности. Сейчас их носит моя жена. Когда я работал в Vertu в Англии, то почти постоянно носил IWC Portuguese с мануфактурным механизмом. Из этого можете сделать вывод, что меня больше интересует содержимое часов, их механическая начинка. Rolex для меня слишком массовый бренд, Patek Philippe – переоцененный и неоднозначный по части дизайна. Сейчас я ношу Kalpa – эта форма олицетворяет Parmigiani и моментально узнаваема даже на расстоянии. Если вы попросите кого-то нарисовать часы PF, то с большой долей вероятности он нарисует именно Kalpa, а не круглые Toric или Tonda. Следующий год для Parmigiani станет годом Kalpa.
– Но коммерчески «бочка» все-таки сильно уступает круглой классике, разве нет?
– Вы будете очень сильно удивлены, поверьте. Мы почти не занимались Kalpa последние три года и, наконец, подготовили сильный продукт. Это будет не классическая «бочка», а что-то среднее между тонно и прямоугольником… Сейчас на Kalpa приходится около 30-35% нашего оборота, и я уверен, что, вкладывая больше в эту коллекцию, мы усилим не только ее, но и Tonda. Вообще, Tonda произошла от Kalpa как более конъюнктурный продукт, и ее первое название было Kalpa Rotonda. Теперь мы хотим вернуть величие Kalpa и построить мост, соединяющий нашу исходную культовую форму корпуса с коммерческим успехом Tonda.
– На каком этапе вы включились в проект Type 390?
– В 2016 году, когда я пришел в компанию, он уже находился на финальной стадии. Он настолько технически сложен, что мы до последнего не были уверены, что у нас все получится. До июня 2017 года мы допускали вероятность, что презентацию часов придется отложить на следующий год. Для меня Bugatti является крайне важным стратегическим партнером, от которого во многом зависит имидж Parmigiani Fleurier. Это очень органичное и правильное сотрудничество, в отличие от многих аналогичных альянсов, и оно приносит большую пользу бренду.
– Откуда название 390? Почему было не назвать его, например, 383? 370 плюс 13 лет, прошедшие с момента выхода знаменитой модели…
– Это совокупное число компонентов механизма и корпуса. Насчет 370 не уверен, но, скорее всего, там было то же самое.
– Последний вопрос: как бы Вы прокомментировали результаты Женевского Гран-При? Они для Вас стали неожиданными?
– В 2004 году Type 370 был не понят жюри и, соответственно, никак не отмечен. Потребовалось долгих 13 лет, чтобы Мишель забыл ту обиду. На начало ноября у него была запланирована деловая поездка в Австралию, Сингапур и Малайзию, но, когда мы узнали о том, что в списке претендентов оказались сразу трое наших часов, мы уговорили его перенести ее и быть в означенное время в Женеве. Лично я был уверен, что хронограф Tonda Chronor Anniversaire победит, а вот насчет Toric Hemispheres Retrograde сомневался до последнего, хотя она тоже безусловно хороша (кстати, ретроградный модуль указателя даты нам сделало ателье Agenhor). Два приза из 12 – прекрасный результат, показывающий признание индустрией наших заслуг. Это большое достижение лично Мишеля, который, конечно же, был очень счастлив. И сразу же после подведения итогов спрос на хронограф Tonda резко возрос – сейчас мы как раз заканчиваем работу над последними 5 экземплярами.
– Спасибо за содержательные ответы, Стив. До встречи на SIHH.
– Всего доброго.
